Стенограмма встречи Владимира Путина с Уполномоченным по правам ребёнка

В.Путин: Мария Алексеевна, мы с Вами встречаемся накануне Дня защиты детей. Нет ничего важнее не только для любой семьи, но и для государства, чем дети. Вы занимаетесь очень важным, благородным делом.

С чего начнём?

М.Львова-Белова: Владимир Владимирович, я очень рада Вас видеть.

В.Путин: Спасибо.

М.Львова-Белова: Позвольте мне рассказать о результатах нашей работы и поделиться предложениями, которые мы для Вас подготовили.

Я от всего сердца хочу Вас поблагодарить за Год семьи, за Указ по поддержке многодетных. На самом деле на наших глазах сейчас происходит возрождение большой многопоколенческой семьи в России. На это нацелены усилия всех: и государственных органов, и общества, и наш институт по правам ребёнка, конечно, работает в фокусе семьи, потому что понимаем, что самое главное, что может быть у ребёнка, – это семья.

Мы командой проехали большую часть страны, и в регионах стараюсь встречаться с большими семьями. Год семьи, Владимир Владимирович, открыла в Ненецком автономном округе, в чуме, в большой семье, где десять детей, десять внуков. Конечно, быт такой удивительный, и нам есть чему у них поучиться, они там каждый друг за друга: мальчишки пасут оленей, девочки в чуме помогают. Понятно, в тундре по-другому не выживешь.

В.Путин: Как они помещаются все в одном чуме?

М.Львова-Белова: Да, все в одном чуме, это правда, такое незабываемое впечатление.

А в Тамбовской области на встрече с многодетными ко мне обратилась мама многодетная, у которой старший ребёнок с инвалидностью, и он учится на дистанционной форме обучения. Сейчас по Указу, Владимир Владимирович, получается, что до 23 лет у старшего ребёнка сохраняется статус [инвалида], если он учится на очном обучении. Но мы понимаем, что для молодых ребят с инвалидностью не всегда доступно очное обучение. И я думаю, что было бы справедливо расширить нам возраст этих детей до 23 лет без учёта именно очной формы, то есть чтобы на любых формах образования эта семья могла до 23 лет с таким ребёнком статус сохранить.

В.Путин: Да, если человек не может учиться очно.

М.Львова-Белова: Конечно-конечно, получается, что да.

В.Путин: Хорошо-хорошо, согласен.

М.Львова-Белова: Что касается внутреннего туризма, он у нас сейчас активно развивается, и наши большие семьи тоже, конечно, хотят путешествовать. Но мы понимаем, что сервисы гостеприимства не всегда готовы к тому, что приедет семья с большим количеством детей. Даже номерной фонд – как в двух номерах разместить семью с пятью детьми? Это довольно сложно.

Поэтому мы предлагаем Вам утвердить знак качества «Семьям рады» в сфере услуг, который, с одной стороны, позволит нам видеть карту, куда семья может поехать, где ей будут рады, с другой стороны, развивать и стимулировать нашу инфраструктуру гостеприимства на большие семьи.

В.Путин: Хорошо.

М.Львова-Белова: Люди всё больше обращаются к нам за помощью, Владимир Владимирович. Выросло количество обращений граждан на 21 процент – 14 587 обращений за прошлый год. Мы понимаем, что это узнаваемость, доверие, для нас это высокая ответственность. Но хочу, единственное, здесь отметить, что 3,5 тысячи обращений поступило – адресная гуманитарная помощь – из наших новых регионов.

В.Путин: Рост на 21 процент?

М.Львова-Белова: Да. Надеемся, что это связано с доверием.

Каждый раз, бывая в регионах, конечно, наш фокус на семьях, где есть риск изъятия ребёнка, особенно маленького ребёнка, когда ему так необходимы любящие и заботливые руки.

Большое спасибо Вам за то, что Вы поддержали наш проект по профилактике социального сиротства среди детей в возрасте до четырёх лет. То есть мы в 14 пилотных регионах, Владимир Владимирович, делали всё, чтобы малыши, которые попали в дома ребёнка, возвращались в родные семьи, а если есть угроза в семьях, то сделать всё, для того чтобы дети туда не попали.

Для этого целую систему выстраивали: и службы, и клубы, куда эти родители могли прийти и получить поддержку, и специалисты. Но самое главное – это изменение мышления, Владимир Владимирович, что изъятие и помещение в учреждение – это крайняя мера. Пока у нас есть ресурсы, нам нужно всё делать для того, чтобы семью сохранять.

1411 малышей переданы в семьи за девять месяцев, в основном в родные семьи, небольшая часть ушли в замещающие. На 18 процентов снизилось количество детей, одномоментно находящихся в учреждениях. Сейчас у нас четыре с половиной тысячи семей на сопровождении в этих регионах.

По нашим подсчётам, в настоящее время в учреждениях находится 58 тысяч детей, из них 32 тысячи – это сироты, а остальные – это родительские дети. Если мы возьмём ещё детей, которые воспитываются в семьях с социально опасным положением – там, где есть риск и угроза, то их будет ещё больше на 200 тысяч детей. Соответственно, мы понимаем, что вопрос социального сиротства требует дополнительной проработки, дополнительного внимания.

Если мы возьмём с Вами, например, историю, то в 90-е годы наша основная задача была собрать детей с улицы и поместить в учреждения. В 2000-е годы мы занимались передачей их в приёмные семьи, целая программа была под это. Мне кажется, что сейчас пришло время, чтобы мы сфокусировались на родных семьях и начали с этим активно взаимодействовать.

Что касается экономики, Владимир Владимирович, я проезжаю [по регионам]: стоимость содержания одного ребёнка в учреждении – минимум 1,2 миллиона рублей в год, есть регионы, где 3,5 миллиона рублей. То есть мы понимаем, что тратятся огромные деньги. Плюс дальше за этим ребёнком идут социальные гарантии: квартиры, бесплатное обучение, соцвыплаты и так далее, при этом ещё ребёнок остаётся сиротой, остаётся без близких людей.

Иногда семье достаточно совсем чуть помочь. Я приехала в регион: представляете, трое детей в учреждении. Стали разбираться: мама сельская, [в доме] неработающая печка, забрали детей – дети четыре месяца живут в учреждении, миллион с лишним на них уже потратили, а печка стоит 90 тысяч рублей. Владимир Владимирович, но это же неправильно, понимаете, и наша задача – сделать всё, чтобы поддержать семью, чтобы этого не допустить. Сейчас мы вмешались, маме детей вернули, печку починили, и с этим дальше работаем. Но, Владимир Владимирович, учитывая…

В.Путин: А где это было, интересно?

М.Львова-Белова: Не очень хочу подставлять регион.

В.Путин: Но послушайте, это же не шутки, это же безобразие.

М.Львова-Белова: Владимир Владимирович, это повсеместная практика на самом деле.

В.Путин: Где это было, скажите?

М.Львова-Белова: Это был Красноярский край.

В.Путин: Хорошо.

М.Львова-Белова: Но мы поговорили с губернатором и договорились о том, что мы полностью, так как он только пришёл, начинает разбираться с системой, мы договорились, что мы полностью будем менять систему. Сейчас там ввели комиссию – после моего приезда, после того как мы выявили [случаи]. Потому что, Владимир Владимирович, это же не является нарушением. Ребёнок в учреждении – да, действительно трудные жизненные обстоятельства, его поместили. Со стороны учреждения – никаких [нарушений], со стороны органов опеки – тоже, они забрали.

В.Путин: Учреждения должны были обратиться в местные органы власти, и те должны были отреагировать, а не детей забирать.

М.Львова-Белова: Это важно, конечно, Владимир Владимирович, это важный вопрос. Сейчас мы с губернатором сделали целый большой проект по профилактике социального сиротства. И я Вас прошу, чтобы такие случаи не повторялись у нас, и, видя результаты программы, которая у нас была с Вами на маленьких, расширить эту программу до всероссийской и увеличить возраст детей до 18 лет – там, где есть риск угрозы попадания в учреждение ребёнка, если Вы одобрите.

Но ещё важный момент, Владимир Владимирович, на который хотела обратить внимание. В регионах разная правоприменительная практика, разная подчинённость, разная координация министерств и ведомств, разная статистика, разные бюджеты, кадровая обеспеченность. То есть просто ты смотришь – кто в лес, кто по дрова. Я, правда, честно, очень за это переживаю.

И когда мы начинаем разбираться с этим со всем, то понимаем, что у каждого ведомства есть своя задача. На примере: мы приезжаем в регион, дом ребёнка, приёмное отделение, только что привезли малышку. Я говорю: что с малышкой? Учреждение говорит: наша задача – присмотр, уход за ребёнком. Я говорю: хорошо, органы опеки и соцслужбы; что с ребёнком, что с семьёй? Ой, там мама собирается отказываться, там что-то по здоровью. Здравоохранение: что с ребёнком, что с семьёй? С семьёй не знаем, с ребёнком патология, мы знаем диагнозы.

Вызываем маму, мама сельская, двое детей, нормальная мама. Говорит: я родила неведому зверушку, ушной раковины нет у малышки. А мы сидим, я говорю: а какое Вы хотите ушко, чтобы было у Вашей малышки, хотите большое, хотите маленькое, а хотите ей эльфийское ушко сделаем? Она так на меня смотрит, говорит: а так можно? И после этого начался процесс принятия, специалистов подключили. Сейчас они в РДКБ протезировались и едут уже назад домой к своим старшим братьям.

Это просто разговор о том, что у каждого свои полномочия, но при этом нет фокуса на семью.

В.Путин: Координации нет.

М.Львова-Белова: Координации нет. Резонансы, Владимир Владимирович, Вы регулярно на это обращаете внимание. Опека изъяла, лишила прав, ограничила по причине бытовых проблем, низкого материального положения, но это же вообще каменный век! Такого не должно быть. И разлучения – почему должны разлучать в ситуации, когда бытовые проблемы? Поместите вы в маневренный фонд, сделайте программу арендного жилья и в это время работайте с семьёй, усиливайте эту историю, вкладывайте в это ресурсы.

И кадровая обеспеченность, Владимир Владимирович. 85 сотрудников – это прямо из практики – на пять детей. Естественно, что они не будут заинтересованы в том, чтобы детей передать. Они будут делать всё, чтобы их удержать, потому что у них госзадание такое стоит.

Поэтому, Владимир Владимирович, мне кажется, пришло время разобраться, навести порядок. Я готова подключиться к процессу и прошу Вас поручить мне провести всероссийскую инспекцию органов опеки, комиссий по делам несовершеннолетних, органов систем профилактики с готовым спецдокладом через год и с предложениями о реформировании системы.

В.Путин: Переговорите с Администрацией. Отдельно поручение выпущу по этому вопросу.

М.Львова-Белова: Спасибо Вам огромное.

Владимир Владимирович, авгиевы конюшни вычистим уже эти в конце концов, ну сколько можно?

В.Путин: Во всяком случае, нужно работать в этом направлении.

М.Львова-Белова: Попробовать, да, попробовать.

В.Путин: Хорошо.

М.Львова-Белова: Спасибо Вам огромное.

Вы поддержали нашу инициативу по выплатам детям, получившим увечья в результате атак Украины. И мы сейчас на связи с Министерством труда и социальной защиты, с Фондом социального страхования, 206 детей у нас получили уже выплаты, 111 – основная часть – это Донецкая Народная Республика. А остальные, мы понимаем, это наши новые регионы и приграничные – дети перемещались по стране и, соответственно, выплаты получали на местах.

У нас там есть небольшой вопрос, который связан с детьми, которые получали медицинскую помощь в передвижных госпиталях, когда не было на руках у них никаких медицинских документов и они не могли это подтвердить. Мы сейчас работаем над совершенствованием механизма. Я уверена, что мы найдем выход.

Продолжаем нашу работу по воссоединению детей с их близкими в период специальной военной операции. Как Вы поручили, помогаем в тех случаях, где есть родственники, родители, которые имеют полные права. Конечно, берём не все дела, у нас и так воссоединяются, но сложные случаи – все наши. 70 детей мы воссоединили с родственниками на Украине.

Хочу отдельно отметить, что дети в России были в основном со своими близкими, в редких случаях попадали в учреждения. Например, мама приехала – умерла. У нас был такой случай, и мы передавали сестре в Украину. Или бабушка забирала своего внучка из Херсонского детского дома, но не могла подтвердить своё родство, и делали тест ДНК ей.

В.Путин: Но они все понимают, что дети оказались на территории России, поскольку мы их спасали от обстрелов, из зоны боевых действий.

М.Львова-Белова: Владимир Владимирович, здесь такая ситуация. Когда они со мной лично общаются, потому что я стараюсь участвовать всегда лично в этих моментах, – одна риторика. Только они пересекают украинскую границу, и там начинается совсем другая песня, когда они рассказывают, как тут всё было сложно, как удерживали. Но на самом деле эту работу мы ведём с нашими российскими партнёрами – погранслужба ФСБ и наши регионы, – но и международными партнёрами: международные представители Красного Креста, Государство Катар, Ватикан, пограничная служба Республики Беларусь.

И здесь вот я хотела отметить отдельную тему, которая касается именно Государства Катар как нашего международного посредника. Они как раз выполняют функцию фиксации, что это произошло, вот это было, что действительно ситуация не связана ни с какой агрессией. И тут надо знаете что отметить, что шесть детей мы вернули в Россию с Украины.

В.Путин: У меня был следующий вопрос: наши-то дети возвращаются из-за границы?

М.Львова-Белова: Да, шесть детей. Но Украина про это не говорит, потому что тогда сразу будет понятно, что это не связано с нашей «агрессией» и с нашим «захватом» детей, а это связано просто с военными действиями и семейными ситуациями. Поэтому здесь совсем недавно вернули троих детей в белгородскую семью.

В.Путин: Хорошо. Это бог с ними, это всё игрища политические, а главное, чтобы дети воссоединялись со своими родными людьми, чтобы семьи воссоединялись, чтобы они были счастливы.

М.Львова-Белова: Конечно-конечно. Мы действуем в интересах детей, Владимир Владимирович.

В.Путин: Хорошо.

М.Львова-Белова: То, что нужно [делаем].

И то, что касается Государства Катар: на их территории, в Дохе, мы провели первые прямые переговоры с Украиной, где зафиксировали список из 29 детей, Владимир Владимирович, – не тысячи, не десятков тысяч, как они, собственно, заявляют, а просто 29 детей, – и шесть из них уже вернули.

В.Путин: Хорошо. Но эта работа у вас должна быть вне политики, а должна быть исключительно гуманитарного характера.

М.Львова-Белова: В интересах детей, да, мы, собственно, именно так это и делаем.

Поддержка детей с инвалидностью – большой пласт работы, но здесь я остановлюсь только на одной вещи: мы открываем сейчас активно центры дневного пребывания. Вы нам согласовали эту работу, когда семьи с детьми с инвалидностью могут привести ребёнка на несколько часов – как группа продлённого дня, – в это время выдохнуть, а ребёнок общается со сверстниками.

Особенно это актуально для новых регионов. Мы, когда были в Луганске, открывали [центр], мне мама одна говорит: ты понимаешь, у меня ребёнок-колясочник, но я даже на улицу не могу с ним выйти, потому что, если обстрелы, я не смогу убежать; и только в доме всё время, только в квартире, а так есть возможность ещё одного места: и у меня время появляется, и ребёнок развивается. Поэтому мы в этом году продолжили эту работу. Сейчас объявили грантовый конкурс и 15 регионов ещё поддержим на открытие таких же центров.

Мы понимаем, что это такой стимул, Владимир Владимирович. Конечно, мы не откроем всю сетку, но простимулируем регионы работать в этом направлении, потому что это действующие меры поддержки.

Мои любимые подростки: за два года работы по этому профилю, по этой теме мы существенно, конечно, изменили отношение к этой категории детей. Сейчас у нас работают 80 больших подростковых центров нового типа, где подростки проводят своё свободное время. Но важно, что многие сейчас начали открывать «уголки подростка». Это и в торговых центрах, в библиотеках, в каких-то клубах, то есть ребёнок под присмотром, при этом общается со сверстниками, играет в настольные игры, а не где-то там гуляет, где мы переживаем за него.

Когда открывали, думали, для подростков, а оказалось, что родителям тоже интересно. И сейчас 900 организаций у нас проводят «родительские гостиные», где мы обучаем родителей, как общаться с подростками, как реагировать, как с ними время проводить.

Работа с детьми в конфликте с законом. Вы, когда мы с Вами встречались, сказали: на это не жалко, – выделили средства, и мы провели для тысячи подростков смены. Хороший получился результат. По итогам у нас методический материал для специалистов, программа разработана…

В.Путин: А где проводите?

М.Львова-Белова: Мы проводили во всех округах для тысячи подростков, а сейчас передали все программы регионам.

В.Путин: Три смены?

М.Львова-Белова: Нет, это будем проводить, это планируется. Так провели девять, а планируются три федеральные, и в каждом регионе будет своя смена для своих подростков с учётом наших рекомендаций и документов.

Сопровождаемое трудоустройство подростков – тема на этот год у нас. Мы сформировали вместе с платформами, где ищут вакансии, базу вакансий для подростков. Нам, с одной стороны, важно мотивировать работодателей на то, чтобы они, особенно в летний период, в каникулярный, принимали на работу подростков, а с другой стороны, подростков обезопасить, чтобы максимально наш работодатель был ответственный и понимал, про что это.

Разработали стандарт ответственного трудоустройства со всеми позициями вместе с прокуратурой, там это в регионах сейчас отрабатываем. То есть берём наших крупных работодателей, у которых подростки проходят практику.

Отдельно хотелось бы мне остановиться на профориентации. Здесь работаем с «Роскосмосом». Чтобы вернуть эту романтику космическую 60-х, решили начать сейчас с нашего подрастающего поколения, и здесь у нас ряд проектов готовится.

Поддержка детей из новых регионов, Владимир Владимирович. Здесь проводим смены для подростков и теперь уже их семей, почти три тысячи детей у нас прошло. Основная задача – психологическое сопровождение и поддержка этих детей, потому что понимаем, что посттравматический сидром от обстрелов [у тех], кто с 2014 года в бомбоубежищах сидел регулярно. Дети приезжают с хлебом, потому что боятся, что еды не хватит, бутылки воды прячут под кровать, потому что боятся, что воды не будет, и телефон всё время заряжают.

Чтобы мы могли с этим работать, сейчас обучаем специалистов на местах, разработали психологическую программу с нашим ведущим вузом, чтобы дети могли справиться со своим сложным периодом.

В.Путин: Если с 2014 года, как Вы сказали, по подвалам сидели, то это травма тяжёлая, конечно.

М.Львова-Белова: Будем работать.

Помощь новым регионам продолжаем – системно выезжаю, регулярно там бываю, с главами субъектов отрабатываем. Что важно: два дня назад последнего уполномоченного, Херсонской области, по правам ребёнка согласовала, так что всё у нас теперь есть – и советники по детям, и уполномоченные в регионах. Решаем проблемы социального сиротства, учреждения помогаем восстанавливать и кадровую обеспеченность, повышаем уровень специалистов и нормативно-правовую базу.

Помощь семьям участников СВО. Здесь, конечно, во многом отрабатывает и фонд «Защитники Отечества», и Комитет воинов Отечества.

В.Путин: Вы с ними в контакте?

М.Львова-Белова: Да, мы очень близко общаемся, но я всё равно стараюсь в поездках встречаться с семьями, и мои уполномоченные встречаются, и адресно отрабатываем какие-то вещи, которые касаются детей и семей в целом. Недавно в Белгородской области отремонтировали дом для семьи с семью детьми, ждут папу теперь с СВО в нормальном доме.

Несмотря на все санкции, продолжаем международное сотрудничество вместе с Министерством иностранных дел, и здесь на двух моментах только остановлюсь.

Наши дети, которых привозим из Сирии по Вашему поручению, – 123 ребёнка за этот год вернули, – проходят реабилитацию, интегрируем их в российские реалии по образованию и по социальной помощи, по всем вопросам.

И Африка у нас появилась, тоже Вы поддержали в прошлый раз. Сейчас гуманитарные проекты у нас начались и в Кении, и в Конго: открываем там компьютерные классы, медицинские лаборатории, птичники, сельскохозяйственные фермы, для того чтобы семьи могли себя как-то поддерживать.

Ключевые векторы я, в принципе, в своём выступлении обозначила. Надеюсь на Вашу поддержку нашей дальнейшей работы.

В.Путин: Так и будет. Вам спасибо за эту работу, благодарю Вас.