Стенограмма встречи Владимира Путина с Валерием Зорькиным

В.Путин: Валерий Дмитриевич, прежде всего хочу поздравить Вас с праздником – с Днём Конституции.

Конституция – это фундамент всей правовой системы государства, и роль Конституционного Суда здесь как высшего органа контроля за конституционными положениями имеет непреходящее значение. Более того, в обновлённой Конституции роль Конституционного Суда ещё и была укреплена, усилена.

Наверное, поговорим как раз прежде всего об этом с учётом того, что у нас есть хорошая возможность встретиться и поздравить друг друга с праздником.

В.Зорькин: Спасибо большое, Владимир Владимирович.

Я тоже Вас поздравляю, потому что мы знаем, что в Конституции есть слово «гарант», а Конституционный Суд всё же, я думаю, будем так говорить, хранитель Конституции.

Я, если позволите, традиционно, уже который год преподношу Вам от имени судей – они все тут расписались – наши избранные решения. Но, поскольку этот год не закончился, это как бы вослед [тому].

В.Путин: Спасибо большое. Коллегам тоже большой привет и поздравления.

В.Зорькин: Все просили Вам передать доброго здоровья и всего лучшего и поблагодарить за приветствие, которое мы получили тогда.

В.Путин: Объём работы увеличился за последнее время?

В.Зорькин: Это как сказать.

Я хочу сказать, что, прежде всего, мы живём под знаком обновлённой Конституции, и это уже второй год, по сути дела, – накладывает большие обязательства. Мы стараемся использовать, конечно, уже [положения] новой Конституции, в том числе, скажем, в сфере социальной. Это очень важно.

Число жалоб у нас не увеличилось, но число решений осталось тоже примерно на этом уровне.

В.Путин: А структура?

В.Зорькин: У нас теперь впервые, с 1 декабря, стало конституционное число [судей КС] – 11, то есть постепенно убывали, и теперь – то, что по Конституции.

Эти избранные решения, они и в этом году примерно в такой пропорции будут: примерно 50 с лишним постановлений – это наиболее важные решения, и плюс ещё около 3000 – определения. Но я хочу сказать, во всех этих решениях что важно: это ведь решается судьба не просто одного гражданина – Иванова, Петрова, а каждое решение означает судьбу закона – остаётся он действовать или не остается. Если остаётся, то в интерпретации Конституционного Суда, и тогда это большая помощь всем практикам, всем применяющим законы.

Вот Вы говорили о трудностях – какие есть, например. Законы стали более профессиональные, это видно. Например, возьмём налоговое законодательство: в 1990-х годах, я помню, чуть ли не пленум – идёт решение по налогам. Сейчас у нас [рассмотрений] по налогам стало, может быть, менее всего по сравнению с другими предметами: скажем, социальными правами, уголовным правом и уголовным процессом, гражданским правом, собственностью, договорами. Это, видимо, говорит о том, что налоговое законодательство стабилизировалось, а вот социальное законодательство – это всегда, конечно, проблема, – тут есть, видимо, над чем подумать законодателю.

Но в целом я бы сказал, что законодательная система России – по практике Конституционного Суда – стала устойчивой, сбалансированной и более профессиональной. Конечно, всегда есть огрехи, пища для Конституционного Суда. Но больший акцент сейчас, мне кажется, надо было бы сделать на том, как применяются законы, потому что мы ведь проверяем не просто букву закона, а с учётом правоприменительной практики. И вот тут, что называется, собака зарыта – так иногда выражаются.

Конечно, и правоприменение стало более профессиональным, но основной акцент мы сейчас делаем с учётом того, как действует закон на практике. И мы тогда в целом принимаем это решение. Конечно, с учётом того, что внесены поправки большие, Конституционному Суду приходится самому это осваивать и уже транслировать в наши решения. Ситуация непростая, потому что жалоб всё же много.

Но я ещё хочу сказать: наряду с законодательством и практикой профессиональными стали сами жалобы. Не только потому, что подключаются адвокаты, но просто Конституционный Суд вступил уже в четвёртое десятилетие своей практики, и, видимо, постепенно люди уже узнают, что можно требовать от Конституционного Суда, а по каким вопросам надо идти в ЖЭК, или, скажем, в суд общей юрисдикции, или к участковому инспектору.

Раньше всё это было очень размыто. Если в 90-е годы из примерно 19 000 обращений, можно сказать, половина была связана с тем, что вообще к нам не относится, [то] сейчас стало более профессионально.

В.Путин: Это говорит о повышении правовой грамотности людей.

В.Зорькин: Я думаю, что да: и уровень правосознания, конечно, возрос, и к нам требования больше.

Мы недавно провели некоторый мониторинг, как общественность реагирует, – нам ведь тоже надо это знать, разные письма поступают и так далее. Наши аналитики предложили такую концепцию: деление всего, что отзывается на нас в обществе, – «телескопы», «микроскопы» и «кривые зеркала».

«Телескоп» – понятно: хорошее видится на расстоянии. «Микроскоп» – это в мелочёвку вникают, вгрызаются люди, как там они решили, где и так далее. «Кривые зеркала» – понятно, о чём идёт речь. Тем не менее, я думаю, может быть, даже «кривые зеркала» всё же полезны Конституционному Суду.

Но, на самом деле, положение всё же не такое простое с правами человека. Мы понимаем, что Россия идёт [вперёд], постепенно всё это упрочивается, и люди более грамотными становятся, но всё равно нарушения есть, и никуда от этого не денешься.

Что я хочу сказать насчёт этой третьей группы. Что удивительно, [её] представители – те, которые в публичной печати вот так иногда отзываются, что называется, с плеча рубят, – идут в виде адвокатов, в виде сопровождающих жалобщиков и порой выигрывают.

Так возникает вопрос: какой суд? Есть он или нет? Я думаю, что есть. Мне так кажется, да.

В.Путин: Да, конечно. То, что люди выигрывают, – это очень хорошо. Это говорит о том, что чем более профессиональными будут решения, тем больше будет доверия к судебной системе в целом. Поэтому это очень важно.

В.Зорькин: Владимир Владимирович, я в этой связи насчёт профессионализма хотел бы сказать, что, конечно, мы ведь живём не одни в судебной системе – есть суды общей юрисдикции.

И мне хотелось бы, пользуясь случаем, сказать не просто дежурные слова, а на самом деле моё искреннее убеждение, что у нас с Верховным Судом прежде всего, – потому что люди идут к нам тогда, когда они прошли Верховный Суд, – вполне деловые, я бы сказал, профессиональные отношения.

Верховный Суд уважительно относится к нашим решениям. Ведь можно было как? Полуигнорировать – мы бы где-то стали перетягивать одеяло. Я как-то уже об этом говорил: не все страны переходного периода обошли безболезненно эту ситуацию, были даже так называемые войны, когда пришлось…

В.Путин: Судебные, да?

В.Зорькин: Да, пришлось законодателю вмешиваться: то ли полномочия Конституционного Суда урезать, то ли Верховного Суда урезать, то ли слить их вообще.

В.Путин: У нас это тоже было во взаимоотношениях между Арбитражным судом и Верховным.

В.Зорькин: А здесь я должен сказать, что у нас вполне нормальные, деловые отношения, и этому помогает, кстати, Конституция: там [всё] достаточно чётко прописано.